Стоит ли ему выйти навстречу им? Нет, решил он, это будет означать остановку. Если он останется спрятанным и станет выжидать, то война начнется. Тогда он сможет выйти из своего укрытия, получить немного медицинской помощи, забрать у Хелн перчатки, а потом вернуться обратно за победой и военной славой. Да, именно это он и сделает.

Четыре очень черных стервятника пролетели совсем близко с его веткой. Один из них посмотрел на него и, казалось, подмигнул ему. Забавно, он и не знал, что они могут это делать! «Карр, карр» — произнесла птица.

— Нет, каркай уж ты, а не я, — сказал Сент-Хеленс и чуть не потерял равновесие, едва не выпустив ветку. Птица пролетела мимо.

Он смотрел как стервятник летит над приближающимся войском. Птица что-то выкрикивала. Солдаты стали пускать в нее стрелы, и, подстреленная она начала падать вниз.

Сент-Хеленс мысленно присоединился к ликованию солдат. Одного безобразного стервятника подстрелили. Хорошо бы это была Мельба!

Но сейчас происходило еще что-то. С небом было что-то не так. Собирались тучи, небо темнело. Начали капать крупные капли дождя, сверкнула молния. Но ведь еще всего лишь несколько мгновений назад небо было совсем ясным!

Проклятье! — сказал Сент-Хеленс, держась за ветку, и борясь за свою жизнь, чтобы не упасть. Было ли это естественным? Нет, так быть не могло! Так же, как не могло быть и этой птицы!

Далеко внизу в реке, у солдат были свои проблемы. Вода в реке поднималась с совершенно невообразимой скоростью, вместо того, чтобы течь не спеша и размеренно. Ветер хлестал холодную ледяную воду и гнал ее на людей.

Теперь небо темнело еще быстрей и становилось еще темнее, чем раньше. Оно очистилось лишь на мгновенье. Действительно начинал идти дождь, и река еще сильнее выходила из берегов, а ветер резкими порывами налетал на дерево и встряхивал его так сильно, что Сент-Хеленсу подумалось, что у него должны застучать зубы.

— Мне необходимо спуститься вниз, — подумал он; — необходимо спуститься вниз. Но с поясом левитации было невозможно спуститься вниз. Когда ветер дует так, как он дует сейчас, он попросту врежется в какое-нибудь дерево и разобьется в лепешку. Мельба должно быть одна из этих птиц или смотрит глазами какой-нибудь из них. Он слышал о том, что колдуньи могут это делать — проецировать свое зрение на зрение птиц или животных. Он раньше в это не верил. Теперь он подозревал, что он сильно недооценил колдунью.

Первый пролетающий стервятник просто издевался над ним! Колдунья видела его и знала, что его должно сшибить бурей! Птица должно быть издевалась и над солдатами. Они ничего не выиграли, когда подстрелили ее; на самом деле они позволили отвлечь свое внимание в те драгоценные секунды, когда они должны были бы быстро выбраться из воды.

Колдунья перехитрила их и навлекла на них всех большую беду.

Дерево сейчас так тряслось, что начало наклоняться к земле. Затрещали ветки. Мимо пролетели листья. Он продолжал цепляться за дерево, не в состоянии теперь даже видеть реку, он мог думать только о себе и о своем положении.

Раздался громкий рев, но не рев ветра. Рев, похожий на шум падающей воды. Шум наводнения. Он услышал, как заржала лошадь, это был звук чистого ужаса. Люди кругом кричали и вопили. Он начал падать вниз.

Ему удалось надавить на кнопку на поясе левитации, как раз перед своим приземлением. Это слегка смягчило удар и возможно спасло его от перелома позвоночника. Но даже и после этого, толчок о землю был сильным и резким, а его раненую ногу пронзила новая вспышка боли.

Он перекатился на бок, задыхаясь, внутренне вскрикивая от болевого шока. Он ничего не сломал себе и он был жив, но, Боже, он здорово расшибся при приземлении!

Теперь все было тихо. Света стало побольше. Поглядев вниз он смог увидеть наводнение на реке, лошади и всадники боролись с ним. Кольчуги и другие части доспехов казалось, ярко вспыхивали на солнце, когда солдат, носивших их переворачивало течением в бурном речном потоке.

— Мор? — подумал он. — Лестер? Удалось ли им спастись? И что, эта жалкая кучка тонущих сейчас людей, как предполагалось, должна была спасти Аратекс?

— Будь ты проклята, старая карга! — простонал Сент-Хеленс. Может быть, она рядом и услышит его!

— Да? — прокаркала черная птица. Она взгромоздилась на ветку прямо над его головой и посмотрела на него ярким безжалостным взглядом стервятника.

Он встал на ноги, пошатнувшись, когда его пронзила боль в ноге. Он хотел бы схватить эту птицу и придушить ее.

— Да? — издевательски спросила его птица.

— Да! — ответил он ей, бросившись вперед. Его нога тут же подогнулась под ним, земля помчалась ему навстречу, и как бы он не старался, он не смог защитить свое лицо.

— Возвращайся, Сент-Хеленс, — посоветовала ему птица, когда он выплевывал комья грязи изо рта. — Возвращайся во дворец, к своему другу.

— Отправляйся в ад, ведьма! Иди к черту, ведьма! — огрызнулся он.

Птица захлопала крыльями, издала грубое карканье и улетела. Когда она пролетала над ним, то сбросила на него свой жидкий, отвратительно пахнущий помет.

Сент-Хеленс остался один, он глядел на реку и видел полное крушение своих надежд. Там далеко внизу, люди отчаянно боролись за то, чтобы спасти свои жизни.

Была ли это она? Или только ее глаза и голос?

Над его головой прозвучало отвратительное, вызывающее озноб кудахтанье. Оно все продолжалось и продолжалось, пока Сент-Хеленс лежал на земле и пытался подумать о чем-то более разумном и действенном, чем одни простые проклятья.

Глава 24. Выздоровление

Келвин раскрыл глаза и заморгал ими. Внутреннее убранство палатки бандита не изменилось, и лица, смотревшие на него сверху вниз были теми же самыми, не хватало только карлика. Но все же что-то действительно изменилось, и ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он больше уже не умирает!

— Что ж, Хито удалось это сделать, — сказал бандит Жак.

— Он все еще может умереть, — скептически отозвался Бисквит. Казалось, что он почти что предпочитает такую возможность.

— Посмотри в эти глаза. Они совсем ясные! Он уже наполовину выздоровел. Все что ему потребуется, чтобы снова вернуть свои силы, это пища и отдых.

— Это… карлик? — спросил Келвин. Он не мог преодолеть своих воспоминаний о том, как он задушил до смерти двойника Хито. — Я обязан ему своей жизнью?

— Да, если только теперь не умрешь, — пошутил Бисквит.

Келвин подумал над этим, не находя шутку забавной. В его родном измерении двойник Хито был самым злым существом, которое только можно было себе вообразить, но здесь, в этом измерении Хито претерпел трудности и лишения, шел на риск и опасность, чтобы спасти жизнь незнакомца. Какое различие в кажущихся такими одинаковыми и похожими людях!

Верно, что у Хито уши круглые, такие же как у Келвина, а у злобного Квито уши были заостренными, как и уши злого чародея, волшебника Затанаса, вообще как и у всех, кто происходил не с Земли или не был потомком эмигрантов оттуда. Здесь же все похоже было полностью вывернуто наизнанку.

— Лучше немного поспи, Келвин, — посоветовал ему Жак. — Ты сможешь поблагодарить Хито, когда он вернется обратно, а когда ты станешь сильнее, мы вместе составим план действий.

— Когда я стану сильнее, — подумал Келвин. — А был ли я вообще когда-нибудь сильным? Он провалился в сон, в котором Квито будил его, чтобы показать ему бледный труп Джон, высосанный до последней капли крови. На губах карлика была кровь — конечно же ее кровь. Карлик сделал жест, и Джон заменила Хелн, привязанная к столу так, как была привязана Джон. Затанас склонился над ней, готовясь выкачать из нее кровь.

— НЕЕЕЕТ! — Он сел, его руки потянулись к горлу карлика. Он схватил за горло и стал надавливать на него все сильнее и сильнее, изо всех сил.

— Остановите его! — приказал Жак, и Бисквит схватил Келвина за запястья. Келвин был снова в палатке, а шея на которую он набросился была шеей Хито, его благодетеля.